Чистая совесть холодную постель не греет.
Глава 7.
читать дальше
Ты знать не можешь, как тебя люблю я, -
ты спишь во мне, спокойно и устало.
Среди змеиных отзвуков металла
тебя я прячу, плача и целуя.
Тела и звезды грудь мою живую
томили предрешенностью финала,
и злоба твои крылья запятнала,
оставив грязь, как метку ножевую.
А по садам орда людей и ругней,
суля разлуку, скачет к изголовью,
зеленогривы огненные кони.
Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
какие скрипки плещут моей кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне! ©
От хозяина Дарвин часто слышал присказку про собачью жизнь. Имелось в виду что-то совсем
неприкаянное. От интонации, с которой произносились эти слова, веяло безысходностью и брезгливостью. Сейчас он согласился бы поменяться местами с какой угодно собакой, даже с той самой, чью судьбу хозяин держал за эталон жизненного фиаско. Потому что добропорядочной свинке было страшно. Нет, даже прогон похмельных пикси по лаборатории не сравнился бы с тем буйным помешательством, в котором пребывал нынче его наперсник. Сейчас он, например метался так же, как Дарвин накануне, от окна к двери и что-то бормотал. А из-за чего? Из-за газеты. Обычная, как всегда невкусная: Дарвин проверял. Ну, может, не совсем обычная. Там опять был изображён странный типчик, похожий на хозяина. Тот самый, неприятный, из-за которого они сорвались в это, с позволения сказать, путешествие. Картинка не кусалась, не ругалась и не портила воздух, как некоторые другие, нарисованные в толстых и приятно пахнущих кожей стопках жёлтых листиков. Стоило ли так нервничать?
Подумать только! Были времена, когда ему нравилось получать газеты! Даже в той,
прошлой жизни:отсутствие новостей пугало больше, чем самые нелепые выдумки «Пророка». Ему доставляло мелочное удовольствие читать между строк, строить предположения. Ведь в любой газете сообщают не только о том, что сказать дозволили, но и ещё больше о том, о чём приказали молчать. Потом, когда уже газетные полосы стали отличаться от сводок с места локального Армагеддона, он полюбил этот ежедневный ритуал: утром - чашка кофе вприкуску со свежей прессой, вечером - новости под рюмку коньяка. Стабильность, в которой есть место стуку совы дважды в день, свидетельство мирной жизни.
Война закончилась, а он по-прежнему под прицелом. И свёрнутая трубкой газета, будто пушечный ствол, и разлетающаяся картечь слов, и прицел камеры. Как он мог так нелепо подставиться?
Надо было прочесть вдумчиво всю статью, но брать в руки «Пророк» с собственными фотографиями он не хотел даже в перчатках из драконьей кожи. Ну, хорошо, боялся. Брезговал. Он видел своё лицо напечатанным так, ко всеобщему обозрению, третий раз в жизни: представление к должности директора, некролог, а теперь вот это! Представив линейку из статей по жанрам, усмехнулся: середина логически выпадала, и вообще! Не каждый волшебник или даже маггл имел в жизни такое сомнительное удовольствие, как чтение собственного некролога в целый газетный разворот. Яд бешенства, разъедавший броню его сарказма, сдался на этот раз и с апатичным шипением свернулся где-то на дне души. До поры до времени.
Это просто бумага, а она, как известно, хорошо горит! С таким пироманским настроем, Северус уселся в кресло и, неизвестно перед кем рисуясь, встряхнул развернутую газету, держа её чуть ли не кончиками пальцев.
«Визит вежливости или тайный роман?»
Под заголовком помещались две фотографии. Он и Нарцисса попали в объектив во время какого-то светского трёпа на второстепенном министерском приёме. А-а, точно - это Фаджа избрали в министры. Дамблдор принял приглашение, чего от него, кстати, никто не ожидал. Северус составил компанию директору вместе с другими главами факультетов, и все полчаса пребывания на этом сборище наслаждался ритуальными танцами вокруг Великого манипулятора. Вот был мастер всем отвести глаза! Старичок – божий одуванчик в очках и с колокольчиками в бороде. И ведь верили, многие. Тот же Малфой, тёплой ему камеры в Азкабане…
Совершенно невинное фото. Расстояние между ними Нарциссой далеко даже от намёка на интим. Она смотрит в свой бокал, он тоже не поднимает глаз, о чём бишь они там беседовали? Об успехах её сына или о квиддиче? Банальный снимок, но рядом с другим… Одна тёмная фигура, завёрнутая в мантию чуть ли не до бровей, вторая в белом платье, луна, и в сумерках виднеется очертания особнячка. И подпись « Малфой Мэнор. Не далее, как вчера…». Иллюстрация к роману плаща и шпаги. По отдельности эти две фигуры можно было бы принять за кого угодно: хоть за привидения, хоть за тени при проявке, но позы на обеих снимках повторяли друг друга, рождая тем самым, весьма однозначные ассоциации. Несмотря на наличие на фото всех привычных для него слоёв одежды, с тем же успехом можно было и напечатать снимок: «Снейп в душе распевает песни».
Текст сам по себе не впечатлил. Так, набор сплетен и фантазий на тему « Пожирательские оргии». Скучно, какие оргии? А вот это интересно: «… конечно, быть женой заключённого в Азкабан Пожирателя это не то же самой, что быть супругой героя Войны и кавалера Ордена Мерлина. Нарциссу Малфой по прежнему некому скинуть с пьедестала первой красавицы Чистокровной Магической Британии, который она занимает вот уже четверть века…». Какая чепуха: про брак. Он не смог бы жениться на Нарциссе, даже если дементоры стали преподавать Защиту от Тёмных искусств, то есть Визенгамот признал бы право на развод. Но то, что Нарциссу Малфой рассматривают как женщину, чья свобода не за горами, о многом говорит. В худшем случае - Люциус покойник, в лучшем? Надо всё-таки сходить к Поттеру, раз он сам пригласил.
Фонари замерцали за окном, утверждая неизбежность вечера пятницы. В забегаловке, куда он спрятался от
необходимости идти домой, было чистенько и уютно. Он любил маггловские заведения такого рода: обычные люди кругом, и он обычный для них, и никаких служебных громовещателей. У Гарри Поттера появилась маленькая слабость: экзотическая кухня. Снобизм и изоляция сделали кулинарный мир Волшебной Британии узконациональным. Пища, которую он семь лет исправно поглощал в Хогвартсе и на кухне Молли, была неизменно вкусной, но очень простой. Подростком он был готов переварить даже гвозди, а став постарше, да посидев полгода на диете из даров леса, заскучал. Потом, бремя славы… На него до сих пор пялились, как на диковину. Мальчик со шрамом, Мальчик-которому-осточертело-быть-мальчиком с упоением ковырялся палочками в тайском блюде с непроизносимым названием и набором специй, от которых навернулись бы слёзы даже у дракона.
Была ещё одна причина для краткой изоляции от магического мира - его первое расследование.
Дело пахло Азкабаном. Но отправлять туда было решительно некого. Уже неделю Гарри бегал по маггловским клиникам, собирая досье. Ему нужна была статистика по травмам, связанным с потерей памяти. Как это не смешно звучит, волшебники считали обычных людей странными механизмами, в которых неизвестно что как работает и почему ломается. А ему надо было доказать начальнику, что человеческая память не ключи - просто так, от хулиганских выходок, не исчезает. Оказалось, не существует достоверного способа установить применение Обливиэйта к магглу. Слишком много симптомов схожих, сугубо немагических расстройств психики, напоминало действие заклятия забвения. Вплоть до злоупотребления наркотиками. Трое несчастных, чья память превратилась в сломанный калейдоскоп, очевидно побывали в дьяволских силках, а ещё близко познакомились с грандилоу. Кровоподтёки, следы удушения и специфические токсины. Без вариантов. Их бы по-хорошему надо в Мунго забирать, но там методы лечения кривого Обливейта были почти шаманскими. Локхарту не помогло, например. И надежды на то, что спецам удастся вытащить хотя бы место происшествия из мозгов потерпевших, тоже особой не было. Очень напоминало игру «пятнашки» с заведомо нерешаемой позицией. И на краю сознания крутилось: Снейп.
Как-то всё одно к одному. Гласных специалистов по заклятию он уже опросил и узнал от них главное: существуют и негласные. Снейп в их числе. Зельеваров талантливых немного, но они есть, а вот ментальных магов на всю Британию осталось ровно полторы штуки. Снейп и портрет Дамблдора. Это те, к кому можно обратиться за советом без предварительной дуэли. Насчёт дуэли Гарри был не уверен. В себе, разумеется. Очень уж руки чесались, хотя мысль помахаться с бывшим учителем на палочках относилась к разряду суицидальных.
Так вот, появляются эти недобитые магглы, ему дают заведомо глухое дело. Появляется специалист, с помощью которого это дело можно раскрутить. Но для этого им надо не убить друг друга и вообще начать сотрудничать. Это при большой и чистой любви Снейпа к аврорату вообще и Поттеру в частности. И ведь ему скажут, скажут, что надо было обратиться к наимудрейшему… Снейпа в министерстве, конечно, не любят, но Гарри там любят ещё меньше. Куда ни повернись - всюду бладжер.
Он поднаторел, конечно, в искусстве дипломатии за эти годы, но шансы, что ему удастся раскрутить легилимента на монолог о свойствах памяти и методах её восстановления, были исчезающее малы. Если только не взбеленить учителя до потери ориентации в происходящем. Помнится, раньше удавалось…
Глава 8.
читать дальшеВ этом городе живет небо
Небу триста лет, оно устало.
А под небом воздух из мороза,
Да к тому же с привкусом металла
Здесь у птиц парализует крылья,
А Икару не к чему стремиться
Новый год приходит годом старым
Ничего не может измениться...
"Ночные Снайперы"
Он был мальчишкой, когда впервые попал на сеанс немого кино в Эмпайр. На экране двигались люди, сновали туда–сюда конки, кипела жизнь, но единственный звук, который он слышал при этом - это стрекотание камеры. Вот и сейчас … за окном мелькали нездешними навязчивыми огнями вывески, проносились сменившие конки авто, суетились люди, и капли дождя барабанили по стеклу, но единственный звук, который он слышал - это треск поленьев в камине. Ни звука не доносилось с улицы. Хоть владельцы отеля не знали о Заглушающих чарах, похоже, они нашли им достойную замену. Он любил маггловский Лондон. Не суету и скученность Ист- Энда, конечно, а вот эти места: фонтан на Пикадили-Серкус, маленькую пешеходную улочку, ведущую от неё к Лестер-сквер, площадь Ковент–Гарден, парк Сент –Джеймс. Для него никогда не составляло проблемы выбрать одежду и стиль поведения таким образом, чтобы не выделятся в толпе. Сейчас это было сделать не сложнее, чем тогда. Конечно, он не снял эти комнаты в дорогом отеле, он просто сделал так, что об их существовании ненадолго забыли. А сейчас ему казалось, что зайдя в эту забытую дверь, он вышел из мира живых в какой-то иной мир и о нём тоже никто не вспомнит, пока он стоит и смотрит немое цветное кино.
Мягкий ковёр призван был уберечь гостей отеля от коридорной суеты, шаги проживающих или обслуги гасились его толстым ворсом, но шаги этого человека были бы слышны далеко, даже если бы он шёл по воде. Очень уж уверенно он их печатал.
- Всё шуточки шутишь? - гость с каменным лицом прикрыл за своей спиной дверь и тяжёлой поступью прошёл к низкому столику, заставленному бутылками и стаканами.- Отель «Регент», надо ж было такое место выбрать.
- Отель как отель. Не в «Дырявом» же «котле» разговаривать. Хотя, что может быть безобиднее встречи двух стариков за стаканчиком, - хозяин приглашающим жестом обвёл весь ассортимент горячительных напитков.
- Мне шестьдесят, - в широкий бокал л полилось традиционное Огденское,- твоё здоровье, для политика это расцвет карьеры, мог бы быть и для меня, если бы не известные обстоятельства.
- Поговорим о странностях судьбы?- собеседник отнёсся к своему выбору гораздо придирчивее, и после долгих колебаний выбрал немецкий травяной бальзам.
- Я наговорился за эти пять лет, спорить не буду, в компании гораздо менее приятной , чем твоя ,и куда как многочисленной, а теперь я хочу одного, - последний глоток, - покоя.
- Если бы ты хотел покоя - я провёл бы этот вечер в одиночестве. Но ты здесь, а значит , покой нам только снится…
- Хорошо, раз так… Скажи мне только одну вещь: зачем тебе это нужно? Сколько помню, весь жар от дракона ты предпочитал грести руками глуповатых рыцарей, а теперь вдруг сам и без обычного клуба поддержки за спиной.
- Прямота погубит Гриффиндор, но я тебе отвечу. Мой, как ты называешь, «Клуб поддержки» нынче сильно сдал позиции при власти. Не для того я десятилетиями создавал его, отбирал умных, талантливых ребят, укреплял между ними связи, чтобы сейчас, на волне послевоенной неразберихи вылезла какая-то серая пена и испортила мне труд всей моей жизни.
- Знаешь, ещё в мою бытность студентом про тебя ходили слухи, что ты носишь серое шёлковое бельё, вышитое портретами Мазарини.
- Мне как-то больше Ришельё нравился.
- Вышивка?
- Кардинал.
- Кстати, о серостях и странностях. Что ты думаешь о возвращении своего ученика- преемника – начальника.
- Я рад, что мальчик выжил в этой мясорубке. Мы итак потеряли слишком многих.
- Да, иных уж нет, а те далече.. – и оба мужчины, как по команде уставились в окно, где порывами ветра с Северного моря неслись глухие сожаления узников Азкабана.
-Мальчик в доле?
- Насколько я его помню, если он узнает, что вся гулянка фактически осуществляется на его деньги, то …
- Лучше бы он умер вчера?
- Если уж совместных усилий Дамблдора и ..
- Не надо имён! Тем более таких!
- Да, пожалуй. Я хотел сказать, что как-то бесперспективно строить планы после таких гениев уничтожения. Так что придётся смириться с этой переменной.Нам нужно железное обоснование и конкретная прибыль от предприятия. На всякий случай.
- Помнишь, что погубило величайших героев древности, как раз тех, кто весьма успешно расправлялся как со змеями, так и со львами? Геракла, например, Самсона?
- Плохо оплачиваемая работа?
- Женщина.
Под умелый проигрыш тапёра и под его же едкие комментарии на мерцающем экране странные люди в непривычной одежде жили какой-то потусторонней жизнью, совершенно неподобающим воспитанным джентльменам и леди образом демонстрируя свои чувства . Он озирался на присутствующих в зале и со стыдом и недоумением отмечал ,с каким живейшим интересом присутствующие наблюдают и оценивают происходящее. Он трепетал от страха, что его интерес будет превратно истолкован, но никто не обращал на него внимания, все смотрели только вперёд.
В этом городе умирает небо. Оно опустилось на крыши домов, флюгера проделали дыры в его сером чреве. Небо устало. Немногочисленные шпили дворцов уже не в силах удержать напитавшуюся влагой массу, и она стекает по стенам, журчит в водостоке и издыхает где-то под землёй в канализации. По ком плачет этот ливень?
Женщина сняла очки, потёрла переносицу. Час ночи, а работа не сделана и наполовину. Хотя, после позавчерашней «бомбы» можно не напрягаться. Небрезгливый нынче пошёл читатель, жадный до постельного скандала. Мечта для репортёра. Тоже небрезгливого. Последние иллюзии относительно собственной способности переваривать отбросы человеческой морали, любой работник пера и пергамента утрачивает в аккурат к моменту первой громкой публикации. Потому она и бывает успешной.
Сигаретный дым туманными скоплениями витал в кабинете. Очистить комнату от его присутствия было делом пары взмахов и четырёх слогов, но ей не нравилась озоновая стерильность, остающаяся в воздухе после этого заклинания. Окно послушно распахнулось, и в комнату скользнул запах сирени с привкусом металла. Дурацкая привычка грызть дужку очков! В двадцать лет ей это казалось сексуальным, с тех пор пришлось поумнеть. В свете фонарей мелькнул птичий силуэт. Как у сов не парализует крылья в такую погоду? Счастливые создания - есть к чему стремиться. А у неё из года в год - одно и то же. Без изменений.
Когда тень, внезапно возникшая за её спиной, обрела очертания человеческой фигуры, Рите стало как-то не по себе. Она ждала этого визита. Мало того, последняя её статья - это было своего рода приглашение, если не считать того, что это был ещё и вызов.
- Рита, у тебя есть ровно две минуты, чтобы убедить меня в том, что это был жесточайший приступ депрессии, поэтому ты тиснула эту самоубийственную статью, а потом выпила веселящего или просто выпила и помирать передумала. Если не справишься за две минуты, значит, поздно передумала.
- И что, ты меня вызовешь на дуэль и заавадишь? Выпустишь опровержение и расклеишь его на каждом заборе? Или напечатаешь в «Придире»?
А вот действительно, что? Ну что он может с ней сделать? Разрушить репутацию? Каким местом?
- Я тебя отравлю.
- Ты меня ещё забодать пригрози.
Чёртова баба! Не авадой, так пером своим прыткопишущим дыру проделает в человеке и не промахнётся. Ну, он тоже не Хагридовым зонтиком деланный! Хрясть, и с каминной полки полетели безделушки, пара пассов руками, и пола коснулся уже дождь осколков, которым и концентрат Репаро не помог бы. Рита вздрогнула всем телом, но в прозрачных её глазах не было и намёка на испуг.
Хмыкнув, она оперлась о письменный стол, скрестила рук на груди и спокойным голосом, чуть растягивая гласные, произнесла.
- Ты как истеричная хаффлпаффка-семикурсница, которую Великий и Ужасный профессор Снейп застукал под любимыми розами в процессе расставания с невинностью. Если у тебя ночной приступ мигрени - там ещё в буфете сервиз на двенадцать персон, синий в жутких подсолнухах, тётка подарила. Выбросить - смертельно её обидеть, а так и мне радость и тебе облегчение.
- Я не люблю розы. И подсолнухи. Вообще, какого щедрого гоблина ты склоняешь моё имя по своим конспектам бульварного романа?
- Бить не будешь?
- Я с женщинами не дерусь.
- Я про сервиз.
В камине стрельнуло, и искры посыпались на пол, засверкали по осколкам, отразились забавными чёртиками в глазах мужчины, и вот уже оба фыркают, сдерживая рвущийся наружу смех. Ну, нельзя им смеяться в голос, положение обязывает!
- Так, хорошо, убийства на сегодня откладываются. Сядь, давай выпьем кофе и поговорим…
- Кофе?
- Кофе. Я пойду, сварю свежего, а ты пока чашки достань. В буфете.
Пока хозяйка гремела джезвой на кухне, из гостиной исчезли следы столкновения характеров. Снейп понимал, что проиграл Рите всухую, но с другой стороны, он не хотел ссориться. Северус открыл двери, полюбовался на причудливую расцветку посуды, осмотрел салатницу. Рисунок его настолько очаровал, что не спросить он не мог.
- Из того сервиза, что ли? Тётка, часом, не с Лавгудами в родстве?
- А как ты догадался?
- Сразу видно, Рита, что сервиз этот у тебя «любимый». Там в центре салатницы ещё и пучки редиски нарисованы. Надо полагать, в супных тарелках тоже какой-нибудь гербарий.
- «У нас два по всем наукам, но травологию мы знаем на пять», - пропела Рита строку из известной студенческой песенки.
- С Лонгботомом меня не путай, - обиделся Северус.
- А что Лонгботом? У него орден Мерлина и Лордова змеюга на счету. Та самая, которая по слухам тебя почти загрызла. Травология у мальчика, может, и была любимым предметом, а вот «Уход за магическими существами» он в Последней битве завалил на О.
- Это ты собираешься теперь написать душещипательный рассказ, как Нагайна отравилась, укусив профессора Снейпа? И как сердобольный Лонгботом добил зверушку из жалости, чтоб не мучалась? Вынужден тебя разочаровать, Рита. Невилл на самом деле герой - змееборец, потому что Нагайна меня не кусала.
- Вот те раз! А как же лужа крови и три гриффиндорца у профессорского тела, истекающего этой ядовитой, но чем-то дорогой ему жидкостью.
- А вот так.
Что-то, а держать паузу бывший шпион умел, и, глядя на извивающуюся в профессиональном нетерпении журналистку, он смаковал чувство собственной значимости и превосходства. Да, месть – это блюдо, которое надо есть холодным, а вот сейчас ему что-то захотелось горяченького, с пылу с жару.
- Кофе добавь, пожалуйста.
- С сахаром? - Рита поняла, что приятель решил взять реванш, и теперь каждое слово будет цедить, как выжимку из мандрагоры. Так что надо притвориться, что она вся сгорает от нетерпения. Тут журналистка осадила себя: пожалуй, и притворяться не придётся.
- Да, если можно, - ещё три помешивания ложечкой и можно будет продолжить. Раз. Два. Три. – То, что Лорд не оставит меня в живых при любом раскладе, было очевидно и мне и Лорду и, как ни странно, Дамблдору. Одно время этот вариант устраивал всех троих.
- Так не терпелось проверить, есть ли жизнь после смерти?- Рита скептически отнеслась к суицидальным планам Северуса.
- Представь себе, чисто научный интерес, - сейчас шутить по поводу своей предполагаемой кончины было уже не боязно. - Ты будешь слушать или комментировать?
- Слушать.
- Потом, когда Дамблдор так нелепо подставился…
- Под твою Аваду?- Рита была готова прикусить себе язык, но слово не гиппогриф…
- Под Лордово проклятие, - вспоминать о том вечере Снейп не любил, хотя угрызениями совести он уже отмучался, совесть сдалась.
- Тоже тёмная страница новейшей истории, никто ведь толком не знает, что произошло.
- К нашим фестралам…
- Да. Продолжай, пожалуйста.
- Собственно, остаться в живых, спровадив Тома к дементорам, однажды показалось мне неплохой идеей, с учётом того, что дедушка Альбус больше не будет стоять над душой и говорить что такое – хорошо, и что такое – плохо.
Глава 9.
читать дальше
"Подчинённый перед лицом начальствующего должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим начальства не смущать." Пётр I
Гарри шёл по коридору и по тыркающим в спину взглядам-плевкам определял своё положение на карьерной лестнице как очень и очень шаткое. «Выгонят? Нет, не выгонят, не за что. Дисциплину не нарушал, отчёты сдаю вовремя, а то, что в этих отчётах неутешительные для начальства выводы, так моя метла с краю…» Сегодня утром казённая сова заставила его подорваться в семь утра, чтобы привести свой обычный геройско-разгильдяйский вид в некое соответствие с официозом. На ковёр к начальству вызвали к полудню. Без пяти минут он уже сидел в приёмной, одёргивая форменную мантию ненавистного алого цвета. Секретарь с гладким, ничего не выражающим лицом, шуршал пергаментами и поглядывал на часы. Как только стрелки стали в постойке «смирно», дверь распахнулась, и глава аврората широким жестом пригласил своего сотрудника войти. «Без обычного: где тебя носит, Поттер?! Не к добру». В кабинете были задёрнуты шторы, и первые несколько секунд юноша привыкал к сумраку, а когда огляделся, чуть не выматерился вслух. В широком и удобном кресле, куда обычно с почётом усаживали дорогих гостей, весьма вольготно устроился Северус Снейп, собственной персоной. Выглядел слизеринский гад почти что лоснящимся от спокойной и сытой жизни. Исчезла нездоровая желтизна кожи, что там с волосами Гарри рассматривать не стал - ему со Снейпом детей не крестить, так что не до любований. Молодой человек сдержанно кивнул и уставился на начальника с кретинским выражением готового услужить цепного пса. Ну, не нравились его патрону думающие сотрудники.
- Так, Гарри… Я пролистал ваш отчёт, работа проделана большая, но выводы из неё, прямо скажем, странные. Всё вам какие-то сложности мерещатся, а факты не стоят и скорлупы от яйца феникса. Вы установили факт контакта магглов с нашей недружелюбной фауной, вот и ищите, где и как это могло произойти. Не хватало нам ещё маггловских изгородей из дьявольских силков, - в репликах начальника так и сквозил приторно отеческий тон, знакомый Гарри по выволочкам от Вернона недоброй памяти Дурсля.
- И удобрять силки магглы будут отходами с кухни, сэр?
- Спорить станете со своими коллегами, а с начальством будьте добры соблюдать субординацию, государственная машина не терпит пустых препирательств и должна работать как часы. Вы что-то хотите сказать, Поттер?
«Ага, уже не Гарри»
- Только то, сэр, что на обычном огороде силки не растут - условия неподходящие, а на необычный, то есть волшебный, маггловские экскурсии пока не водят, - без тени иронии ответил аврор.
- Короче, узнайте как и где магглы нашли неприятности на свою шею и будем считать, что дело закрыто.
- Это ваш прямой приказ, сэр?
- Вам что-то непонятно, Поттер?
- Нет, сэр, кроме того, что магглы остались живы.
- Объяснитесь, вас не устраивает этот факт? Вы настолько кровожадны?
- Нет, сэр, но насколько я помню, «Люмос Соллей» магглам так же недоступен, как и экскурсия в Хоггвартские теплицы. Но раз это проблема неосторожных магглов и шустрых растений, надо полагать, что силки просто побрезговали такой жертвой и завяли самостоятельно, без помощи магии. Займусь поисками дырки в заборе у травоведов. Разрешите выполнять?
«Запоминается всегда последнее предложение. Так что я не спорил с начальством, я просто выдвигал версии. Да. Именно так.»
- Что выполнять? Ах, да…Вы всё правильно поняли, Гарри. Но я вас не за этим позвал. Видимо, вы уже догадались…
«Надо заставить себя посмотреть в бесстыжие зенки этого недобитка, а… будем дальше изображать болвана в порыве служебного рвения. В конце концов, Снейп всегда считал меня недалёким везунчиком. Зачем пожилого человека разочаровывать? Ещё загнётся от шока на пороге полного и окончательного оправдания. Ну, помоги мне Дамблдор.»
- Рад вас видеть в добром здравии, профессор. Отдых от преподавательской работы пошёл вам на пользу, - в ровном голосе не было издёвки, впрочем, и радости от встречи там тоже не было. Нарцисса Малфой могла гордиться своим нечаянным учеником! Гарри смотрел в точку на переносице между глазами своего врага, это создавало иллюзию прямого взгляда, но не позволяло одному из сильнейших легиллиментов проникнуть в сознание юноши. «Прогулы тебе в аду ставят, гад подземельный»
- Я должен поблагодарить вас, Поттер, за весьма успешную работу по восстановлению справедливости. Учитывая ситуацию, вам пришлось нелегко. Я ценю ваши усилия. «В гробу я видал тебя и твою кампанию «Спасите доброе имя Снейпа», но раз так случилось, грех ситуацией не воспользоваться»
- Что вы профессор, это был мой долг. «Подавись своей свободой, Азкабан ещё примет тебя в своих гостеприимных стенах, вот это и есть мой долг перед человечеством»
- Раз Гарри столько сделал, чтобы справедливость, наконец, восторжествовала, я подумал, что вам профессор будет приятно получить эту вещь именно из его рук, вместе с официальным документом, восстанавливающим вас во всех правах.
Во время этой пафосной речи начальник аврората достал из сейфа потёртый футляр с казённой биркой и, открыв ключом крохотный замочек, вынул из него палочку. Все трое рефлекторно уставились на эту вещицу, а потому каждый из собеседников пропустил реакцию другого. А посмотреть было на что! Вот, сверкнули хищным блеском угольные глаза Снейпа, дёрнулась щека у Гарри, по лицу его начальника скользнула гаденькая ухмылка, и снова благопристойная мина – у каждого своя – скрыла их истинные чувства и эмоции.
Волшебник протянул Гарри коробочку, уже не скрывая своего торжества, но Поттер даже не сделал и шагу навстречу, чтобы подойти и передать палочку Снейпу.
- Что вы, сэр, разве тут одна моя заслуга? Столько людей бескорыстно помогло мне, возможно, профессору было бы гораздо приятнее собрать их всех вместе и поблагодарить каждого в отдельности, но, зная его природную скромность и нелюбовь к помпезным сборищам, вы вполне можете ограничиться личными поздравлениями от всех нас. Сами понимаете, кто я – простой аврор, а кто вы - большой начальник, так что с Вашего позволения, профессор, оставляю вас наедине с вашей свободой, - речитативом без пауз, как на духу, выпалил Гарри и , набрав полную грудь воздуха, гаркнул. - Разрешите идти, сэр!
Смысл поттеровской тирады продирался сквозь неглубокие извилины его непосредственного руководителя и безнадёжно в них застрял. Служака понял только, что финал спектакля «Гарри Поттер душит профессора Снейпа в объятиях» позорно провален. И, если он сам не хочет потерять лицо, мальчишку придётся отпустить. До поры, до времени.
- А-а, идите, Поттер.
- Профессор, до свидания.
- До скорого свидания, Гарри.
Эти шесть шагов до двери кабинета были одними из самых длинных. «Семимильные сапоги бы, а лучше плащ-невидимку, а ещё лучше - бутылку виски и разбить её о голову этого лысого кретина!» В туалете на аврорском этаже, к счастью, никого не было, и Гарри мог позволить себе попинать трансфигурированное из обрывков туалетной бумаги чучело начальника. С очередным ударом чары рассеялись, и истерзанные клочки посыпались на пол.
- Фаренгейто, - буркнул юноша, и бумага, вспыхнув, исчезла, оставив после себя мерзкий жжёный привкус в воздухе. - Если этому чинуше так нужны винтики вместо людей в государственной машине, пошёл бы в скобяную лавку. Я ему не заводной чёртик из табакерки, - продолжил жаловаться вслух зеркалу аврор и, открыв кран, плеснул в лицо холодной водой, а когда поднял взгляд - увидел в отражении до боли знакомую физиономию.
читать дальше
Ты знать не можешь, как тебя люблю я, -
ты спишь во мне, спокойно и устало.
Среди змеиных отзвуков металла
тебя я прячу, плача и целуя.
Тела и звезды грудь мою живую
томили предрешенностью финала,
и злоба твои крылья запятнала,
оставив грязь, как метку ножевую.
А по садам орда людей и ругней,
суля разлуку, скачет к изголовью,
зеленогривы огненные кони.
Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
какие скрипки плещут моей кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне! ©
От хозяина Дарвин часто слышал присказку про собачью жизнь. Имелось в виду что-то совсем
неприкаянное. От интонации, с которой произносились эти слова, веяло безысходностью и брезгливостью. Сейчас он согласился бы поменяться местами с какой угодно собакой, даже с той самой, чью судьбу хозяин держал за эталон жизненного фиаско. Потому что добропорядочной свинке было страшно. Нет, даже прогон похмельных пикси по лаборатории не сравнился бы с тем буйным помешательством, в котором пребывал нынче его наперсник. Сейчас он, например метался так же, как Дарвин накануне, от окна к двери и что-то бормотал. А из-за чего? Из-за газеты. Обычная, как всегда невкусная: Дарвин проверял. Ну, может, не совсем обычная. Там опять был изображён странный типчик, похожий на хозяина. Тот самый, неприятный, из-за которого они сорвались в это, с позволения сказать, путешествие. Картинка не кусалась, не ругалась и не портила воздух, как некоторые другие, нарисованные в толстых и приятно пахнущих кожей стопках жёлтых листиков. Стоило ли так нервничать?
Подумать только! Были времена, когда ему нравилось получать газеты! Даже в той,
прошлой жизни:отсутствие новостей пугало больше, чем самые нелепые выдумки «Пророка». Ему доставляло мелочное удовольствие читать между строк, строить предположения. Ведь в любой газете сообщают не только о том, что сказать дозволили, но и ещё больше о том, о чём приказали молчать. Потом, когда уже газетные полосы стали отличаться от сводок с места локального Армагеддона, он полюбил этот ежедневный ритуал: утром - чашка кофе вприкуску со свежей прессой, вечером - новости под рюмку коньяка. Стабильность, в которой есть место стуку совы дважды в день, свидетельство мирной жизни.
Война закончилась, а он по-прежнему под прицелом. И свёрнутая трубкой газета, будто пушечный ствол, и разлетающаяся картечь слов, и прицел камеры. Как он мог так нелепо подставиться?
Надо было прочесть вдумчиво всю статью, но брать в руки «Пророк» с собственными фотографиями он не хотел даже в перчатках из драконьей кожи. Ну, хорошо, боялся. Брезговал. Он видел своё лицо напечатанным так, ко всеобщему обозрению, третий раз в жизни: представление к должности директора, некролог, а теперь вот это! Представив линейку из статей по жанрам, усмехнулся: середина логически выпадала, и вообще! Не каждый волшебник или даже маггл имел в жизни такое сомнительное удовольствие, как чтение собственного некролога в целый газетный разворот. Яд бешенства, разъедавший броню его сарказма, сдался на этот раз и с апатичным шипением свернулся где-то на дне души. До поры до времени.
Это просто бумага, а она, как известно, хорошо горит! С таким пироманским настроем, Северус уселся в кресло и, неизвестно перед кем рисуясь, встряхнул развернутую газету, держа её чуть ли не кончиками пальцев.
«Визит вежливости или тайный роман?»
Под заголовком помещались две фотографии. Он и Нарцисса попали в объектив во время какого-то светского трёпа на второстепенном министерском приёме. А-а, точно - это Фаджа избрали в министры. Дамблдор принял приглашение, чего от него, кстати, никто не ожидал. Северус составил компанию директору вместе с другими главами факультетов, и все полчаса пребывания на этом сборище наслаждался ритуальными танцами вокруг Великого манипулятора. Вот был мастер всем отвести глаза! Старичок – божий одуванчик в очках и с колокольчиками в бороде. И ведь верили, многие. Тот же Малфой, тёплой ему камеры в Азкабане…
Совершенно невинное фото. Расстояние между ними Нарциссой далеко даже от намёка на интим. Она смотрит в свой бокал, он тоже не поднимает глаз, о чём бишь они там беседовали? Об успехах её сына или о квиддиче? Банальный снимок, но рядом с другим… Одна тёмная фигура, завёрнутая в мантию чуть ли не до бровей, вторая в белом платье, луна, и в сумерках виднеется очертания особнячка. И подпись « Малфой Мэнор. Не далее, как вчера…». Иллюстрация к роману плаща и шпаги. По отдельности эти две фигуры можно было бы принять за кого угодно: хоть за привидения, хоть за тени при проявке, но позы на обеих снимках повторяли друг друга, рождая тем самым, весьма однозначные ассоциации. Несмотря на наличие на фото всех привычных для него слоёв одежды, с тем же успехом можно было и напечатать снимок: «Снейп в душе распевает песни».
Текст сам по себе не впечатлил. Так, набор сплетен и фантазий на тему « Пожирательские оргии». Скучно, какие оргии? А вот это интересно: «… конечно, быть женой заключённого в Азкабан Пожирателя это не то же самой, что быть супругой героя Войны и кавалера Ордена Мерлина. Нарциссу Малфой по прежнему некому скинуть с пьедестала первой красавицы Чистокровной Магической Британии, который она занимает вот уже четверть века…». Какая чепуха: про брак. Он не смог бы жениться на Нарциссе, даже если дементоры стали преподавать Защиту от Тёмных искусств, то есть Визенгамот признал бы право на развод. Но то, что Нарциссу Малфой рассматривают как женщину, чья свобода не за горами, о многом говорит. В худшем случае - Люциус покойник, в лучшем? Надо всё-таки сходить к Поттеру, раз он сам пригласил.
Фонари замерцали за окном, утверждая неизбежность вечера пятницы. В забегаловке, куда он спрятался от
необходимости идти домой, было чистенько и уютно. Он любил маггловские заведения такого рода: обычные люди кругом, и он обычный для них, и никаких служебных громовещателей. У Гарри Поттера появилась маленькая слабость: экзотическая кухня. Снобизм и изоляция сделали кулинарный мир Волшебной Британии узконациональным. Пища, которую он семь лет исправно поглощал в Хогвартсе и на кухне Молли, была неизменно вкусной, но очень простой. Подростком он был готов переварить даже гвозди, а став постарше, да посидев полгода на диете из даров леса, заскучал. Потом, бремя славы… На него до сих пор пялились, как на диковину. Мальчик со шрамом, Мальчик-которому-осточертело-быть-мальчиком с упоением ковырялся палочками в тайском блюде с непроизносимым названием и набором специй, от которых навернулись бы слёзы даже у дракона.
Была ещё одна причина для краткой изоляции от магического мира - его первое расследование.
Дело пахло Азкабаном. Но отправлять туда было решительно некого. Уже неделю Гарри бегал по маггловским клиникам, собирая досье. Ему нужна была статистика по травмам, связанным с потерей памяти. Как это не смешно звучит, волшебники считали обычных людей странными механизмами, в которых неизвестно что как работает и почему ломается. А ему надо было доказать начальнику, что человеческая память не ключи - просто так, от хулиганских выходок, не исчезает. Оказалось, не существует достоверного способа установить применение Обливиэйта к магглу. Слишком много симптомов схожих, сугубо немагических расстройств психики, напоминало действие заклятия забвения. Вплоть до злоупотребления наркотиками. Трое несчастных, чья память превратилась в сломанный калейдоскоп, очевидно побывали в дьяволских силках, а ещё близко познакомились с грандилоу. Кровоподтёки, следы удушения и специфические токсины. Без вариантов. Их бы по-хорошему надо в Мунго забирать, но там методы лечения кривого Обливейта были почти шаманскими. Локхарту не помогло, например. И надежды на то, что спецам удастся вытащить хотя бы место происшествия из мозгов потерпевших, тоже особой не было. Очень напоминало игру «пятнашки» с заведомо нерешаемой позицией. И на краю сознания крутилось: Снейп.
Как-то всё одно к одному. Гласных специалистов по заклятию он уже опросил и узнал от них главное: существуют и негласные. Снейп в их числе. Зельеваров талантливых немного, но они есть, а вот ментальных магов на всю Британию осталось ровно полторы штуки. Снейп и портрет Дамблдора. Это те, к кому можно обратиться за советом без предварительной дуэли. Насчёт дуэли Гарри был не уверен. В себе, разумеется. Очень уж руки чесались, хотя мысль помахаться с бывшим учителем на палочках относилась к разряду суицидальных.
Так вот, появляются эти недобитые магглы, ему дают заведомо глухое дело. Появляется специалист, с помощью которого это дело можно раскрутить. Но для этого им надо не убить друг друга и вообще начать сотрудничать. Это при большой и чистой любви Снейпа к аврорату вообще и Поттеру в частности. И ведь ему скажут, скажут, что надо было обратиться к наимудрейшему… Снейпа в министерстве, конечно, не любят, но Гарри там любят ещё меньше. Куда ни повернись - всюду бладжер.
Он поднаторел, конечно, в искусстве дипломатии за эти годы, но шансы, что ему удастся раскрутить легилимента на монолог о свойствах памяти и методах её восстановления, были исчезающее малы. Если только не взбеленить учителя до потери ориентации в происходящем. Помнится, раньше удавалось…
Глава 8.
читать дальшеВ этом городе живет небо
Небу триста лет, оно устало.
А под небом воздух из мороза,
Да к тому же с привкусом металла
Здесь у птиц парализует крылья,
А Икару не к чему стремиться
Новый год приходит годом старым
Ничего не может измениться...
"Ночные Снайперы"
Он был мальчишкой, когда впервые попал на сеанс немого кино в Эмпайр. На экране двигались люди, сновали туда–сюда конки, кипела жизнь, но единственный звук, который он слышал при этом - это стрекотание камеры. Вот и сейчас … за окном мелькали нездешними навязчивыми огнями вывески, проносились сменившие конки авто, суетились люди, и капли дождя барабанили по стеклу, но единственный звук, который он слышал - это треск поленьев в камине. Ни звука не доносилось с улицы. Хоть владельцы отеля не знали о Заглушающих чарах, похоже, они нашли им достойную замену. Он любил маггловский Лондон. Не суету и скученность Ист- Энда, конечно, а вот эти места: фонтан на Пикадили-Серкус, маленькую пешеходную улочку, ведущую от неё к Лестер-сквер, площадь Ковент–Гарден, парк Сент –Джеймс. Для него никогда не составляло проблемы выбрать одежду и стиль поведения таким образом, чтобы не выделятся в толпе. Сейчас это было сделать не сложнее, чем тогда. Конечно, он не снял эти комнаты в дорогом отеле, он просто сделал так, что об их существовании ненадолго забыли. А сейчас ему казалось, что зайдя в эту забытую дверь, он вышел из мира живых в какой-то иной мир и о нём тоже никто не вспомнит, пока он стоит и смотрит немое цветное кино.
Мягкий ковёр призван был уберечь гостей отеля от коридорной суеты, шаги проживающих или обслуги гасились его толстым ворсом, но шаги этого человека были бы слышны далеко, даже если бы он шёл по воде. Очень уж уверенно он их печатал.
- Всё шуточки шутишь? - гость с каменным лицом прикрыл за своей спиной дверь и тяжёлой поступью прошёл к низкому столику, заставленному бутылками и стаканами.- Отель «Регент», надо ж было такое место выбрать.
- Отель как отель. Не в «Дырявом» же «котле» разговаривать. Хотя, что может быть безобиднее встречи двух стариков за стаканчиком, - хозяин приглашающим жестом обвёл весь ассортимент горячительных напитков.
- Мне шестьдесят, - в широкий бокал л полилось традиционное Огденское,- твоё здоровье, для политика это расцвет карьеры, мог бы быть и для меня, если бы не известные обстоятельства.
- Поговорим о странностях судьбы?- собеседник отнёсся к своему выбору гораздо придирчивее, и после долгих колебаний выбрал немецкий травяной бальзам.
- Я наговорился за эти пять лет, спорить не буду, в компании гораздо менее приятной , чем твоя ,и куда как многочисленной, а теперь я хочу одного, - последний глоток, - покоя.
- Если бы ты хотел покоя - я провёл бы этот вечер в одиночестве. Но ты здесь, а значит , покой нам только снится…
- Хорошо, раз так… Скажи мне только одну вещь: зачем тебе это нужно? Сколько помню, весь жар от дракона ты предпочитал грести руками глуповатых рыцарей, а теперь вдруг сам и без обычного клуба поддержки за спиной.
- Прямота погубит Гриффиндор, но я тебе отвечу. Мой, как ты называешь, «Клуб поддержки» нынче сильно сдал позиции при власти. Не для того я десятилетиями создавал его, отбирал умных, талантливых ребят, укреплял между ними связи, чтобы сейчас, на волне послевоенной неразберихи вылезла какая-то серая пена и испортила мне труд всей моей жизни.
- Знаешь, ещё в мою бытность студентом про тебя ходили слухи, что ты носишь серое шёлковое бельё, вышитое портретами Мазарини.
- Мне как-то больше Ришельё нравился.
- Вышивка?
- Кардинал.
- Кстати, о серостях и странностях. Что ты думаешь о возвращении своего ученика- преемника – начальника.
- Я рад, что мальчик выжил в этой мясорубке. Мы итак потеряли слишком многих.
- Да, иных уж нет, а те далече.. – и оба мужчины, как по команде уставились в окно, где порывами ветра с Северного моря неслись глухие сожаления узников Азкабана.
-Мальчик в доле?
- Насколько я его помню, если он узнает, что вся гулянка фактически осуществляется на его деньги, то …
- Лучше бы он умер вчера?
- Если уж совместных усилий Дамблдора и ..
- Не надо имён! Тем более таких!
- Да, пожалуй. Я хотел сказать, что как-то бесперспективно строить планы после таких гениев уничтожения. Так что придётся смириться с этой переменной.Нам нужно железное обоснование и конкретная прибыль от предприятия. На всякий случай.
- Помнишь, что погубило величайших героев древности, как раз тех, кто весьма успешно расправлялся как со змеями, так и со львами? Геракла, например, Самсона?
- Плохо оплачиваемая работа?
- Женщина.
Под умелый проигрыш тапёра и под его же едкие комментарии на мерцающем экране странные люди в непривычной одежде жили какой-то потусторонней жизнью, совершенно неподобающим воспитанным джентльменам и леди образом демонстрируя свои чувства . Он озирался на присутствующих в зале и со стыдом и недоумением отмечал ,с каким живейшим интересом присутствующие наблюдают и оценивают происходящее. Он трепетал от страха, что его интерес будет превратно истолкован, но никто не обращал на него внимания, все смотрели только вперёд.
В этом городе умирает небо. Оно опустилось на крыши домов, флюгера проделали дыры в его сером чреве. Небо устало. Немногочисленные шпили дворцов уже не в силах удержать напитавшуюся влагой массу, и она стекает по стенам, журчит в водостоке и издыхает где-то под землёй в канализации. По ком плачет этот ливень?
Женщина сняла очки, потёрла переносицу. Час ночи, а работа не сделана и наполовину. Хотя, после позавчерашней «бомбы» можно не напрягаться. Небрезгливый нынче пошёл читатель, жадный до постельного скандала. Мечта для репортёра. Тоже небрезгливого. Последние иллюзии относительно собственной способности переваривать отбросы человеческой морали, любой работник пера и пергамента утрачивает в аккурат к моменту первой громкой публикации. Потому она и бывает успешной.
Сигаретный дым туманными скоплениями витал в кабинете. Очистить комнату от его присутствия было делом пары взмахов и четырёх слогов, но ей не нравилась озоновая стерильность, остающаяся в воздухе после этого заклинания. Окно послушно распахнулось, и в комнату скользнул запах сирени с привкусом металла. Дурацкая привычка грызть дужку очков! В двадцать лет ей это казалось сексуальным, с тех пор пришлось поумнеть. В свете фонарей мелькнул птичий силуэт. Как у сов не парализует крылья в такую погоду? Счастливые создания - есть к чему стремиться. А у неё из года в год - одно и то же. Без изменений.
Когда тень, внезапно возникшая за её спиной, обрела очертания человеческой фигуры, Рите стало как-то не по себе. Она ждала этого визита. Мало того, последняя её статья - это было своего рода приглашение, если не считать того, что это был ещё и вызов.
- Рита, у тебя есть ровно две минуты, чтобы убедить меня в том, что это был жесточайший приступ депрессии, поэтому ты тиснула эту самоубийственную статью, а потом выпила веселящего или просто выпила и помирать передумала. Если не справишься за две минуты, значит, поздно передумала.
- И что, ты меня вызовешь на дуэль и заавадишь? Выпустишь опровержение и расклеишь его на каждом заборе? Или напечатаешь в «Придире»?
А вот действительно, что? Ну что он может с ней сделать? Разрушить репутацию? Каким местом?
- Я тебя отравлю.
- Ты меня ещё забодать пригрози.
Чёртова баба! Не авадой, так пером своим прыткопишущим дыру проделает в человеке и не промахнётся. Ну, он тоже не Хагридовым зонтиком деланный! Хрясть, и с каминной полки полетели безделушки, пара пассов руками, и пола коснулся уже дождь осколков, которым и концентрат Репаро не помог бы. Рита вздрогнула всем телом, но в прозрачных её глазах не было и намёка на испуг.
Хмыкнув, она оперлась о письменный стол, скрестила рук на груди и спокойным голосом, чуть растягивая гласные, произнесла.
- Ты как истеричная хаффлпаффка-семикурсница, которую Великий и Ужасный профессор Снейп застукал под любимыми розами в процессе расставания с невинностью. Если у тебя ночной приступ мигрени - там ещё в буфете сервиз на двенадцать персон, синий в жутких подсолнухах, тётка подарила. Выбросить - смертельно её обидеть, а так и мне радость и тебе облегчение.
- Я не люблю розы. И подсолнухи. Вообще, какого щедрого гоблина ты склоняешь моё имя по своим конспектам бульварного романа?
- Бить не будешь?
- Я с женщинами не дерусь.
- Я про сервиз.
В камине стрельнуло, и искры посыпались на пол, засверкали по осколкам, отразились забавными чёртиками в глазах мужчины, и вот уже оба фыркают, сдерживая рвущийся наружу смех. Ну, нельзя им смеяться в голос, положение обязывает!
- Так, хорошо, убийства на сегодня откладываются. Сядь, давай выпьем кофе и поговорим…
- Кофе?
- Кофе. Я пойду, сварю свежего, а ты пока чашки достань. В буфете.
Пока хозяйка гремела джезвой на кухне, из гостиной исчезли следы столкновения характеров. Снейп понимал, что проиграл Рите всухую, но с другой стороны, он не хотел ссориться. Северус открыл двери, полюбовался на причудливую расцветку посуды, осмотрел салатницу. Рисунок его настолько очаровал, что не спросить он не мог.
- Из того сервиза, что ли? Тётка, часом, не с Лавгудами в родстве?
- А как ты догадался?
- Сразу видно, Рита, что сервиз этот у тебя «любимый». Там в центре салатницы ещё и пучки редиски нарисованы. Надо полагать, в супных тарелках тоже какой-нибудь гербарий.
- «У нас два по всем наукам, но травологию мы знаем на пять», - пропела Рита строку из известной студенческой песенки.
- С Лонгботомом меня не путай, - обиделся Северус.
- А что Лонгботом? У него орден Мерлина и Лордова змеюга на счету. Та самая, которая по слухам тебя почти загрызла. Травология у мальчика, может, и была любимым предметом, а вот «Уход за магическими существами» он в Последней битве завалил на О.
- Это ты собираешься теперь написать душещипательный рассказ, как Нагайна отравилась, укусив профессора Снейпа? И как сердобольный Лонгботом добил зверушку из жалости, чтоб не мучалась? Вынужден тебя разочаровать, Рита. Невилл на самом деле герой - змееборец, потому что Нагайна меня не кусала.
- Вот те раз! А как же лужа крови и три гриффиндорца у профессорского тела, истекающего этой ядовитой, но чем-то дорогой ему жидкостью.
- А вот так.
Что-то, а держать паузу бывший шпион умел, и, глядя на извивающуюся в профессиональном нетерпении журналистку, он смаковал чувство собственной значимости и превосходства. Да, месть – это блюдо, которое надо есть холодным, а вот сейчас ему что-то захотелось горяченького, с пылу с жару.
- Кофе добавь, пожалуйста.
- С сахаром? - Рита поняла, что приятель решил взять реванш, и теперь каждое слово будет цедить, как выжимку из мандрагоры. Так что надо притвориться, что она вся сгорает от нетерпения. Тут журналистка осадила себя: пожалуй, и притворяться не придётся.
- Да, если можно, - ещё три помешивания ложечкой и можно будет продолжить. Раз. Два. Три. – То, что Лорд не оставит меня в живых при любом раскладе, было очевидно и мне и Лорду и, как ни странно, Дамблдору. Одно время этот вариант устраивал всех троих.
- Так не терпелось проверить, есть ли жизнь после смерти?- Рита скептически отнеслась к суицидальным планам Северуса.
- Представь себе, чисто научный интерес, - сейчас шутить по поводу своей предполагаемой кончины было уже не боязно. - Ты будешь слушать или комментировать?
- Слушать.
- Потом, когда Дамблдор так нелепо подставился…
- Под твою Аваду?- Рита была готова прикусить себе язык, но слово не гиппогриф…
- Под Лордово проклятие, - вспоминать о том вечере Снейп не любил, хотя угрызениями совести он уже отмучался, совесть сдалась.
- Тоже тёмная страница новейшей истории, никто ведь толком не знает, что произошло.
- К нашим фестралам…
- Да. Продолжай, пожалуйста.
- Собственно, остаться в живых, спровадив Тома к дементорам, однажды показалось мне неплохой идеей, с учётом того, что дедушка Альбус больше не будет стоять над душой и говорить что такое – хорошо, и что такое – плохо.
Глава 9.
читать дальше
"Подчинённый перед лицом начальствующего должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим начальства не смущать." Пётр I
Гарри шёл по коридору и по тыркающим в спину взглядам-плевкам определял своё положение на карьерной лестнице как очень и очень шаткое. «Выгонят? Нет, не выгонят, не за что. Дисциплину не нарушал, отчёты сдаю вовремя, а то, что в этих отчётах неутешительные для начальства выводы, так моя метла с краю…» Сегодня утром казённая сова заставила его подорваться в семь утра, чтобы привести свой обычный геройско-разгильдяйский вид в некое соответствие с официозом. На ковёр к начальству вызвали к полудню. Без пяти минут он уже сидел в приёмной, одёргивая форменную мантию ненавистного алого цвета. Секретарь с гладким, ничего не выражающим лицом, шуршал пергаментами и поглядывал на часы. Как только стрелки стали в постойке «смирно», дверь распахнулась, и глава аврората широким жестом пригласил своего сотрудника войти. «Без обычного: где тебя носит, Поттер?! Не к добру». В кабинете были задёрнуты шторы, и первые несколько секунд юноша привыкал к сумраку, а когда огляделся, чуть не выматерился вслух. В широком и удобном кресле, куда обычно с почётом усаживали дорогих гостей, весьма вольготно устроился Северус Снейп, собственной персоной. Выглядел слизеринский гад почти что лоснящимся от спокойной и сытой жизни. Исчезла нездоровая желтизна кожи, что там с волосами Гарри рассматривать не стал - ему со Снейпом детей не крестить, так что не до любований. Молодой человек сдержанно кивнул и уставился на начальника с кретинским выражением готового услужить цепного пса. Ну, не нравились его патрону думающие сотрудники.
- Так, Гарри… Я пролистал ваш отчёт, работа проделана большая, но выводы из неё, прямо скажем, странные. Всё вам какие-то сложности мерещатся, а факты не стоят и скорлупы от яйца феникса. Вы установили факт контакта магглов с нашей недружелюбной фауной, вот и ищите, где и как это могло произойти. Не хватало нам ещё маггловских изгородей из дьявольских силков, - в репликах начальника так и сквозил приторно отеческий тон, знакомый Гарри по выволочкам от Вернона недоброй памяти Дурсля.
- И удобрять силки магглы будут отходами с кухни, сэр?
- Спорить станете со своими коллегами, а с начальством будьте добры соблюдать субординацию, государственная машина не терпит пустых препирательств и должна работать как часы. Вы что-то хотите сказать, Поттер?
«Ага, уже не Гарри»
- Только то, сэр, что на обычном огороде силки не растут - условия неподходящие, а на необычный, то есть волшебный, маггловские экскурсии пока не водят, - без тени иронии ответил аврор.
- Короче, узнайте как и где магглы нашли неприятности на свою шею и будем считать, что дело закрыто.
- Это ваш прямой приказ, сэр?
- Вам что-то непонятно, Поттер?
- Нет, сэр, кроме того, что магглы остались живы.
- Объяснитесь, вас не устраивает этот факт? Вы настолько кровожадны?
- Нет, сэр, но насколько я помню, «Люмос Соллей» магглам так же недоступен, как и экскурсия в Хоггвартские теплицы. Но раз это проблема неосторожных магглов и шустрых растений, надо полагать, что силки просто побрезговали такой жертвой и завяли самостоятельно, без помощи магии. Займусь поисками дырки в заборе у травоведов. Разрешите выполнять?
«Запоминается всегда последнее предложение. Так что я не спорил с начальством, я просто выдвигал версии. Да. Именно так.»
- Что выполнять? Ах, да…Вы всё правильно поняли, Гарри. Но я вас не за этим позвал. Видимо, вы уже догадались…
«Надо заставить себя посмотреть в бесстыжие зенки этого недобитка, а… будем дальше изображать болвана в порыве служебного рвения. В конце концов, Снейп всегда считал меня недалёким везунчиком. Зачем пожилого человека разочаровывать? Ещё загнётся от шока на пороге полного и окончательного оправдания. Ну, помоги мне Дамблдор.»
- Рад вас видеть в добром здравии, профессор. Отдых от преподавательской работы пошёл вам на пользу, - в ровном голосе не было издёвки, впрочем, и радости от встречи там тоже не было. Нарцисса Малфой могла гордиться своим нечаянным учеником! Гарри смотрел в точку на переносице между глазами своего врага, это создавало иллюзию прямого взгляда, но не позволяло одному из сильнейших легиллиментов проникнуть в сознание юноши. «Прогулы тебе в аду ставят, гад подземельный»
- Я должен поблагодарить вас, Поттер, за весьма успешную работу по восстановлению справедливости. Учитывая ситуацию, вам пришлось нелегко. Я ценю ваши усилия. «В гробу я видал тебя и твою кампанию «Спасите доброе имя Снейпа», но раз так случилось, грех ситуацией не воспользоваться»
- Что вы профессор, это был мой долг. «Подавись своей свободой, Азкабан ещё примет тебя в своих гостеприимных стенах, вот это и есть мой долг перед человечеством»
- Раз Гарри столько сделал, чтобы справедливость, наконец, восторжествовала, я подумал, что вам профессор будет приятно получить эту вещь именно из его рук, вместе с официальным документом, восстанавливающим вас во всех правах.
Во время этой пафосной речи начальник аврората достал из сейфа потёртый футляр с казённой биркой и, открыв ключом крохотный замочек, вынул из него палочку. Все трое рефлекторно уставились на эту вещицу, а потому каждый из собеседников пропустил реакцию другого. А посмотреть было на что! Вот, сверкнули хищным блеском угольные глаза Снейпа, дёрнулась щека у Гарри, по лицу его начальника скользнула гаденькая ухмылка, и снова благопристойная мина – у каждого своя – скрыла их истинные чувства и эмоции.
Волшебник протянул Гарри коробочку, уже не скрывая своего торжества, но Поттер даже не сделал и шагу навстречу, чтобы подойти и передать палочку Снейпу.
- Что вы, сэр, разве тут одна моя заслуга? Столько людей бескорыстно помогло мне, возможно, профессору было бы гораздо приятнее собрать их всех вместе и поблагодарить каждого в отдельности, но, зная его природную скромность и нелюбовь к помпезным сборищам, вы вполне можете ограничиться личными поздравлениями от всех нас. Сами понимаете, кто я – простой аврор, а кто вы - большой начальник, так что с Вашего позволения, профессор, оставляю вас наедине с вашей свободой, - речитативом без пауз, как на духу, выпалил Гарри и , набрав полную грудь воздуха, гаркнул. - Разрешите идти, сэр!
Смысл поттеровской тирады продирался сквозь неглубокие извилины его непосредственного руководителя и безнадёжно в них застрял. Служака понял только, что финал спектакля «Гарри Поттер душит профессора Снейпа в объятиях» позорно провален. И, если он сам не хочет потерять лицо, мальчишку придётся отпустить. До поры, до времени.
- А-а, идите, Поттер.
- Профессор, до свидания.
- До скорого свидания, Гарри.
Эти шесть шагов до двери кабинета были одними из самых длинных. «Семимильные сапоги бы, а лучше плащ-невидимку, а ещё лучше - бутылку виски и разбить её о голову этого лысого кретина!» В туалете на аврорском этаже, к счастью, никого не было, и Гарри мог позволить себе попинать трансфигурированное из обрывков туалетной бумаги чучело начальника. С очередным ударом чары рассеялись, и истерзанные клочки посыпались на пол.
- Фаренгейто, - буркнул юноша, и бумага, вспыхнув, исчезла, оставив после себя мерзкий жжёный привкус в воздухе. - Если этому чинуше так нужны винтики вместо людей в государственной машине, пошёл бы в скобяную лавку. Я ему не заводной чёртик из табакерки, - продолжил жаловаться вслух зеркалу аврор и, открыв кран, плеснул в лицо холодной водой, а когда поднял взгляд - увидел в отражении до боли знакомую физиономию.
@темы: Закон не писан, Лига Драконов, Снейджер